Сейшелы (часть первая).

Мечты, как ни странно, сбываются… 

Мое детство сопровождала одна навязчивая страстная мечта : побывать на Сейшельских островах. 
Я была абсолютно уверена, что на Сейшелах бывают только небожители да члены правительства.
Мечты, как ни странно, сбываются.
Детская мечта – как тропическая бабочка, ее нужно брать осторожно, чтоб не сбить волшебную пыльцу, не измять и не сделать обыденной..

Что такое Сейшелы?
Для кого-то- бесконечный пляж, где утром во время отлива ползают на пузе, как сытые крокодилы, наши соотечественники. А после обеда там же обгорают, плавая в приливной волне температуры околоплодных материнских вод и обдираясь до крови о коралловые рифы.
Для кого-то – «скучное» казино, где не разрешено ставить более 50 долларов за раз и экзотическая кухня, которая за 2 недели становится настолько обыденной, что даже малые дети с первой ложки могут отличить жареного осьминога от барракуды. Впрочем, лишь дети любознательных родителей.

 

Сколько радости дарят Сейшелы ! Я очень боялась, что моя мечта окажется старой переводной картинкой. Трешь такую, трешь и вдруг вместо волшебного вида – дыра.
Но ожидания не обманули. Самые яркие краски, которыми перебарщивают диснеевские мультфильмы, хлынули на нас потоками.
Ослепительное солнце, висящее прямо над головой, выбивает слезы (а наши головы занесло на 7 градусов южнее экватора). Без очков не выйди! Темнеет на экваторе рано, поэтому вечером 1-го дня мы мало что разглядели. Зато утром, открыв дверь, ахнули. Прямо на территории отеля высились черные фигурные скалы, словно вылепленные из пластилина исключительно ради услады наших глаз. У подножья гор картинно цвели лотосы. Диковинные птицы важно вышагивали по траве и цвели знакомые лишь по клубу кинопутешествий цветы.

 

Большой отельный номер с гигантской кроватью. Простыни – как паруса. Надо долго ползать по постели, чтоб найти друг друга. Стеклянная стена смотрит на океан.
Утром открываешь глаза и, не отрывая головы от подушки, видишь, как дышит в 70 м от тебя океан. И незнакомые пепельные птицы с тощими ярко-желтыми ногами заглядывают в твой номер.

Вскакиваешь, отодвигаешь стеклянную стену, бежишь к океану. А на песке – еще ни одного следа. И твои босые пятки несутся по белому песку, похожему на тонны рассыпанной манки, а песок запоминает твой размер. С удивлением обнаруживаешь, что следы не вдавлены, как на наших пляжах, а подняты, будто слепки наверх. И на песке остаются сотни скульптур твоих голых пяток. Пока волна услужливо не слизнет все эти шедевры.

На Сейшелах не бывает штормов, ураганов, затяжных ливней. Там нет никаких хищников, ядовитых змей, всяких мух цеце и кровожадных пауков. Самый грозный зверь там – морской еж и сколопендра, обожающая кусать голые ноги во влажной траве. Куда не поднимешь руку, везде растет что-то съедобное. Местное население, наверно, по этой причине очень лениво и флегматично. Под жарким ослепительным солнцем должны бы кипеть дикие страсти, взрываться дикий темперамент. А тут вдруг встречаешь полную отмороженность. Прямо «горячие» эстонские парни! Или как у нас в сказке про Емелю:

- Езжай, Емеля, к царю!
- Не-а! Мне лень.

Вот и сейшельцам кипеть страстями, а заодно и работать просто неохота. Тут даже драку невозможно затеять. Местным драться лень. Лучше на сквознячке под пальмой поваляться. Или продать наивным туристам ракушки в 10 раз дороже, чем их можно купить на Бали.
Цены на Сейшелах поражают. Бананы там в 2 раза дороже, чем в России! В первый день мы смеялись, потом возмущались, потом просто махнули рукой. А гид нам со вздохом объяснила : «У нас на островах политика выжимания валюты из туристов.» Сама видела циничную таблицу цен на катере. В правом столбике - цены для местных, в левом – для приезжих.
Помните, как в фильме «За двумя зайцами»?

-Та мне ж только ваших денёг надо было!

>

По этой же причине («хотим денёг») они запросили с Абрамовича, который
вознамерился прикупить там пол-острова, чуть ли не 1 млн долларов только за право осмотреть свои предполагаемые владения. Молва приписывает ему такой веский ответ: « Я человек богатый, но не сумасшедший.» И вопрос остался открытым.

Сейшельцы очень похожи на малых детей, которым неизвестна реальная ценность денег. Поэтому они называют такие фантастические суммы - из боязни прогадать. Они в самом деле уверены, что хитрым богатеям ничего не стоит вытащить искомую сумму из кармана. 
Но все компенсируется хорошим характером островитян. В любое время суток можно ходить по островам и везде натыкаться на улыбки и вежливые приветствия.

В погоне за закатными снимками я одна умчалась в заросли прибрежного леса. 
Ночь свалилась на голову, как бильярдный шар – в лузу. Стою одна в экваториальном лесу , из-за пальмы тенью вышли двое, а у меня в душе ничего, кроме радости и уверенности, что все люди – братья.
Мужу, снимавшему в это время в частном ресторане, как хозяйка бельевыми щипцами подымает из выварки вареного осьминога, даже в голову не пришло, что его боевую подругу может кто-нибудь обидеть. Наши соседи по завтраку в отеле, успевшие смотаться на 4 дня в Кению, рассказывали жуткие истории о необъяснимой ненависти черного населения к белым. На фоне этих рассказов еще теплее начинаешь относиться к сейшельцам.
Русских на Сейшелах мало, всего 35 человек. И все очень разные. Есть такие, которые, несмотря на многие годы жизни на островах, продолжают оставаться русскими. С радостью делятся красотой островов, сопереживают своим бывшим соотечественникам. Стараются превратить каждый день в подарок. А есть такие, которые беззастенчиво срывают свои баксы.
Нам повезло с гидом. В порыве добрых чувств нам было открыто изумительное место, которое даже не всем местным известно.

Голубая лагуна 

После раннего завтрака мы по-партизански ушли по тайной тропе в лес. Неосмотрительно не взяли воду. Но нам дан был хороший совет – внимательно смотреть на деревья, там всегда можно найти, чем перекусить. То карамболь (этакая ребристая коробочка, полная кисло-сладкого сока), то бананы, то манго. На дичку манго мы и наткнулись. Манго – падалица. Звучит бессмысленно для уха россиянина. Вся земля усыпана зрелыми плодами и ни одного хищника в виде туриста, кроме нас.
Кровь украинских предков закипела в моих жилах.
«Сколько мангового варенья можно наварить!», - еле выговорила я.
В тропиках нет слишком сладких плодов, потому что от сладкого еще больше хочется пить. Бог есть на земле, и Он устроил все очень мудро.

Мы утолили жажду, а заодно и голод плодами манго и пошли дальше. Мимо гигантских, в два человеческих роста , кротонов (тех самых, которые у каждой второй домохозяйки чахнут в горшочках). Мимо зарослей ванили (оказывается, это лиана! сразу почувствовала себя двоечником, который считает, что булки растут на деревьях.). Мимо деревьев корицы с полчищами микроскопических воинственных муравьев, охраняющих ценную кору. Через полчаса мы словно зашли в прохладный тоннель. Над утоптанной тропкой деревья сомкнули ладошки, и мы, наконец, смогли отдышаться от жары. 

А там тихо – тихо. Слышно, как хрустят под ногами сухие осенние майские листья. Я не оговорилась. Тут в мае осень. Впрочем, их осень ничем не отличается от их же весны и зимы. Круглый год температура +29 воздуха и +36-37 воды. А к сумасшедшей влажности быстро привыкаешь.

Мы топали по тропинке через лес, сквозь который не пробивается ни один луч света, и только неимоверное количество ящериц шуршало и стыдливо пряталось в траве. И вдруг словно промытое окно – кусок океана мелькнул такой неимоверной бирюзовой окраски, что мы оба вскрикнули и остановились, а потом бегом понеслись к берегу. Выскочили из зарослей и заулыбались, не в силах удержать улыбку в пределах лица. Она упорно лезла за уши.

 

a>

Мы назвали это место Голубой Лагуной, потому что песок ее – ослепительно-белый – отливал голубизной от цвета кораллового рифа, который толок в своей вечной ступе воду невдалеке от берега. Кокосовые пальмы наклонялись к пляжу, словно подслушивали переговоры шустрых крабов. Они кинулись врассыпную, услышав шлепанье наших босых ног. Песок покрылся смешными кружевными «крабьими» узорами. После крабов мы здесь были единственными живыми существами. Вода переливала такими оттенками, что когда я лихорадочно вытаскивала из чехла фотоаппарат, у меня руки тряслись. Казалось, одну минуту потеряю – и вся эта многоцветная красота пропадет, облиняет. Или я проснусь и не успею досмотреть этот дивный сон.
Песок в этой бухте был похож уже не на манку, а на взбитые нежные сливки. Я намазывала его на руки, и казалось, что его белый шелк впитывается в кожу.

Картинки в паспорте. 

Про орехи Коко де- Мер не слышал только ленивый. Но когда над головой висят гроздьями зеленые и коричневатые «попки», а рядом гордо реют растительные фаллосы всех размеров, то хочется стыдливо отвести глаза и сказать :
«Ребята, ничего, что я с фотоаппаратом?»
На «попках» в самом интимном месте густо кучерявится коричневая поросль, еще более усиливая конфуз европейских туристов.

Впрочем, с неприличных орехов начинается въезд в страну. В твой паспорт сейшельский пограничник ставит огромную – в полстраницы – печать с четким изображением ореха Коко де-Мер. Реакция у всех одна – безудержный смех. Такую же изящную задницу получаешь при выезде. Похоже, сейшельцы гордятся своим товарным знаком. Он тысячами растиражирован, повторяясь в сувенирах. Не хочешь платить от 100 до 500 и более долларов за натуральный орех, возьми брелок для ключей с упругими коричневыми ягодицами. Или бутылку ликера в форме все той же соблазнительной попки.

В сумраке зарослей вызывающе кричат черные попугаи. Впрочем, врать не буду, Гюльчатай личико так и не показала, схоронившись за огромными листьями пальм коко де-мер. Кстати, их листья сильно смахивают на гофрированные запорожские шаровары. Аккурат посередине каждый лист разбегается на две одинаковые, широченные штанины. Спутать с другой пальмой невозможно.
Но если черные попугаи играли с нами в прятки, то уж других птиц мы насмотрелись! Кроме любопытных желтоногих, как непуганые домашние курицы бродят по территории особи с голубыми лапами и утки с ярко-красными, кружевными очками на лице (такое гордое выражение мордой назвать неудобно), словно только с маскарада. Эти нагло заходят в зал ресторана и, подпрыгивая, как собачки за поднятым куском булочки, непристойно виляют бронзовым хвостом. И при этом умудряются не терять надменного взгляда.